40 лет назад, 17 июня 1984 года, дождливым июньским днем ушла в другой мир Клавдия Шульженко. Немного осталось людей, кто знал ее лично. Но композиции из репертуара певицы звучат и сегодня. В том числе на передовой СВО.

«Своим творчеством она внесла неоценимый вклад в развитие советской песни, патриотическое воспитание широких народных масс», — читали люди в правительственном некрологе. А в головах звучали «Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч…», «Давай закурим, товарищ, по одной…», «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» Самые известные песни Шульженко — военные. Но любили их и в мирное время. Потому что строчки и мелодии брали за душу. 

Непростая судьба артистки способствовала тому, что каждую песню она проживала как личную историю.

«Почему на балконе шуршат листья?»

10 апреля 1976 года в Колонном зале Дома Союзов состоялся последний большой концерт Шульженко. Звание «народной» она получила пятью годами ранее. К 70-летию была удостоена ордена Ленина. И к юбилейному концерту заказала у Славы Зайцева три платья — голубое, красное и серое. «Уходить надо красиво. Это как в пьесе последний аккорд. Запоминается особо». Когда Шульженко вышла на сцену с синим платочком, зал аплодировал ей 7 минут… 

Жить певице оставалось 8 лет. Не догадываясь об этом, она продолжала работать. Писала мемуары. Снималась в фильме «Вас приглашает Клавдия Шульженко». И в Новый 1984-й в последний раз появилась на публике. В «Голубом огоньке».

Здоровье уже подводило. Она стала забывать даже слова песен, исполненных сотни раз. Первый раз это случилось как раз на юбилее. На улице могла спросить соседей: «Почему у меня на балконе шуршат листья?» Дома не помнила, куда положила деньги. Имея приличную по тем временам пенсию — 270 рублей, Клавдия Ивановна продолжала жить, как прежде. Ни в чем себе не отказывая и приобретая продукты только на рынке. Хотя для этого приходилось и антиквариат продавать, и драгоценности. Говорят, когда в последний раз певицу увозили в ЦКБ, в ее квартире на Усиевича из ценных вещей оставались лишь диван красного дерева, купленный у Лидии Руслановой, да рояль Дмитрия Шостаковича, проигранный им в карты. А на двух сберкнижках лежали в общей сложности 26 рублей…

С сыном Игорем у певицы были хорошие отношения, но он жил отдельно и к матери перебрался лишь за два года до ее ухода. Когда в 1982-м умер Леонид Утесов, Шульженко стало плохо с сердцем. Врачи вкололи сильный успокаивающий препарат. Лучше стало лишь на время. Дальше — только хуже. А любимого мужчины в конце жизни у Шульженко не было. Хотя вниманием она никогда не была обделена. В 50+ даже влюбилась в молоденького, и чувства оказались взаимными. Не писаная красавица, Клавдия Ивановна могла себя подать. До последнего делала часовую зарядку, следила за внешностью, признаваясь: «Не могу выйти к столу с лысым лицом».

Но с мужиками все-таки не везло. Официально она лишь раз вышла замуж, от супруга и родила. А после развода он так разменял квартиру, что любимая всеми артистка оказалась в коммуналке. «Хоть ложись и помирай», — плакала она тогда.

Закат жизни Клавдия Шульженко встретила в глубоком одиночестве.

«Клава! Гоша со мной!»

Настоящей ее жизнью всегда были сцена и песня. Начала в Харькове довольно успешно. Позже в Ленинграде народ бегал в кинотеатр, только чтобы послушать пару ее песен перед сеансом. Но истинную народную любовь Шульженко заслужила во время войны. Именно тогда она состоялась как певица. И с той поры случайных композиций в ее репертуаре не было.

В июне 1941-го Шульженко гастролировала по Армении. Но вместо того, чтобы остаться там или эвакуироваться в Сибирь, в Среднюю Азию, она вернулась в Ленинград, получила военную форму и как рядовой солдат Красной Армии выступала со своим коллективом, ставшим фронтовым джаз-ансамблем.

До этого, правда, пережила страшное. Сын Гоша на лето был отправлен к родным в Харьков. 22 июня Клавдия дала им телеграмму, чтобы в назначенный час они привели ребенка на вокзал. Но когда ереванский поезд пришел в Харьков, немцы уже бомбили город. Из вагонов никого не выпускали. У Шульженко началась истерика… На шестые сутки поезд остановился на какой-то станции, а рядом встал состав «Харьков — Ленинград». Когда он тронулся, в одном из окон певица увидела Аркадия Райкина, который возвращался домой, прервав гастроли. «Клава! Клава! Гоша со мной!» — закричал он. И Шульженко разрыдалась…

«За синий платочек!»

Как-то бойцы попросили певицу приехать к ним в платье «как до войны». Клава надела что-то с блестками. И с тех пор на фронте неизменно выступала в концертном платье и туфлях на каблуках. Для этого возила с собой чемодан с нарядами. А во время бомбежки прижимала его к себе с криком: «Только не в платья, фашистская сволочь!»

Слушая задушевные песни, бойцы не хотели думать о войне. Они хотели верить, надеяться, любить. Шульженко для них была частичкой мирной жизни, за которую они воевали.

Был случай. Забираясь для выступления в кузов грузовика с откинутыми бортами, певица сломала каблук и несколько песен исполняла, стоя на цыпочках. Вдруг налетели немецкие самолеты, заработали зенитки… Кто-то силой столкнул Шульженко, прижал шинелью к земле. А когда все стихло, она встала, отряхнув наряд, и продолжила концерт. Без туфель.

В другой раз, выступая на Кировском заводе, артистка не на шутку испугалась звенящей тишины в зале. Люди не хлопали, не кричали. «Неужели я так плохо пела?» — спросила она директора. «Не волнуйтесь! Рабочим все нравится! Просто они берегут силы. Иначе начнутся обмороки». — «Откуда вы знаете, что им нравится?» — «А как же! Ведь каждый отщипнул от своего пайка по кусочку…»

Петь Шульженко приходилось в пыли от проходящих танков и на сорокаградусном морозе. В окопах и под бомбами. «Мы выступали на аэродромах, на железнодорожных платформах, в госпиталях, в цехах заводов, в сараях и палатках, на льду, припорошенном снегом, на Дороге жизни», — вспоминала она. Концерты часто прерывались вражеской атакой. В автобусы летели пули.

Двое музыкантов ее коллектива не вынесли блокадного голода. В феврале 1942-го умер и отец Клавдии. Трупы вывозили на кладбища на санках. Шульженко так не хотела. Могильщики затребовали за гроб полкило сала и бутылку спирта. Через три дня начальник ленинградского Дома Красной Армии нашел требуемое…

Однажды, выступая в госпитале перед обгоревшими танкистами, Клавдия услышала знакомый слабый голос: «Кунечка!..» Так звал ее первый гражданский муж. Она подошла к Ивану, поговорила. Через несколько часов он скончался.

А она продолжала петь. 

Каждый приезд артистки становился для бойцов праздником. «Синий платочек» был для них синонимом верности и любви. Ведь за тех, кто остался дома, «таких желанных, любимых, родных», они сражались не на жизнь, а на смерть. «Если приехала Шульженко, значит, завтра идем в наступление», — говорили воины. И бросались в атаку со словами: «За Родину! За Сталина! За синий платочек!»

Только в блокадном Ленинграде певица дала более 500 концертов. Всего их было во время войны свыше тысячи.

40 лет уже нет на этом свете Клавдии Шульженко. А на ее могиле в гранитной руке по-прежнему — синий платочек. Периодически его уносят. Но тут же появляется новый…

Оцените материал